Архив статей 2018-2022

Фронтовая привычка

2020 год в России посвящен году Памяти. Несмотря на пандемию, памятные мероприятия прошли во всех регионах страны. В стороне не остался коллектив Березовского музея, который вёл работу над сборником «Много наших мужчин по Сосьве, Оби под фронт железного войска увозят…» посвященного 75-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. В книге рассказывается об участниках войны из числа коренных малочисленных народов Севера: хантов, манси, ненцев.
В настоящее время сотрудники музея ведут работу над второй частью книги, где будут собраны биографии и воспоминания не только о солдатах коренной национальности, но так же обо всех солдатах, чья жизнь была связана с Березовским районом.
Для будущего издания Игорь Николаев, внук ветерана Великой Отечественной войны, поделился воспоминания дочерей ветерана, а так же фотографиями из семейных архивов.

«Фронтовая привычка»




Федор Архипович Николаев родился 26 февраля 1916 г. в Горьковской области. С детства работал колхозником. Окончив 7 классов, в 1927 году уехал в г. Свердловск, поступил учеником паровозного ДПО. В 1936 году был призван на действительную службу и служил в г. Горьком в инженерных частях. По окончании службы поступил в Горьковский педагогический институт на исторический факультет.

В 1941 г. 23-летний студент 3 курса Фёдор Николаев, после краткосрочной военной подготовки, отправился командиром артиллерийской батареи на фронт.
За годы войны награжден шестью медалями.
Похоронен в пгт. Березово в 1992 г.


Федор Архипович Николаев с товарищем, 1941 г.

Копия фотографии из личного архива И. Николаева





Вспоминает старшая дочь, Галина Николаева.


По рассказам отца, воевал он в составе армии Рокоссовского, командовал батареей.
По его команде: - «Огонь!» - орудия били по местам сосредоточения врага. Он показывал, как жёстко наотмашь рубил воздух рукой, одновременно с каждым словом своей боевой команды.
Команда «Огонь» была его орудием против захватчиков всю войну.


Петр и Федор Николаевы (братья), 1943 г.

Копия фотографии из личного архива И. Николаева





Отец обладал очень звонким голосом. И это мощное слово «Огонь» преследовало его всю жизнь... Бывало, уже в мирной жизни он во сне командным голосом  отдавал такой приказ своим солдатам. Это звучало так сильно, что все просыпались, в шкафу звенели стаканы и тарелки от его сильного голоса, сам же отец вскакивал с постели в холодном поту и не мог потом заснуть до утра... Он выходил во двор и стоял, облокотясь на невысокую калитку и подолгу смотрел на ранний восход. Утром чувствовал себя смущенным и обескураженным.


В своих нечастых скупых рассказах он упоминал Брест, Польшу, как освобождали наших пленных из концлагерей фашистов, город Дрезден, Берлин... Вспоминал, как вместе со своими солдатами плакал и смеялся от Счастья, как стреляли в воздух, когда взяли Берлин и была объявлена капитуляция Фашистской Германии.  С гордостью он говорил о том, что все, кто брал Рейхстаг, оставляли свои росписи на его стене.

Только высшему командному составу полагалось знать точные места дислокации и маршрут наступления или отступления наших войск. Солдатам не полагалось запоминать названия сел и городов по ходу наступления или отступления на случай плена. Очень строго и жёстко было в плане дисциплины. Прикажут 2 км вперёд – идут! Скажут отойти – отходят, а зачем и для чего – это военная тайна.

Место нахождения части можно было узнать только у местного населения. Лишь только когда стало ясно, что идёт активное наступление по всем фронтам, стали уведомлять и офицерский, и солдатский состав о местонахождении воинских частей и подразделений.
В минуту откровения отец рассказал о настоящей фронтовой Дружбе.


Солдаты его батареи были крепким сплоченным коллективом, ели вместе из одного котелка, умели понять и пожалеть, если у кого-то случилась промашка (так он называл проблемы, болезни или утраты).


А лучшим другом отца был сержант Синицын. Все уважительно и с особым чувством признания называли его Синицей. За то, что тот был быстрым и самым сообразительным в строю, всегда всем мог прийти на помощь, а ещё лучше всех разбирался в боевой технике, мог легко устранить любые неполадки, и его орудийный расчёт был самым точным и всегда попадал в цель без промаха...
Синица погиб в самом конце войны от шальной пули... 



Николаев Федор Архипович (в центре - в фуражке)

Фонды Березовского музея






Когда за командой «Огонь!» не последовал орудийный залп со стороны орудийного расчёта Синицы, отец рванул (как он выразился) к орудию друга, подскочил к нему, склонившемуся на прицел, и схватил за плечо... Но обмякшее тело боевого товарища навалилось на него.
Синица уже не дышал. А бой продолжался...
Отца душили слезы, но он продолжал кричать: «За Синицу, по Фашистам, Огонь!!!»…
В этом же бою отца ранило, и он был эвакуирован на лечение в ближайший полевой госпиталь, чтобы не отстать от своих.
Потом снова вернулся в строй.
Впереди ждала Победа...
 


Воспоминает дочь, Татьяна Никитина (Николаева).


Отец в моей памяти остался Человеком с большим добрым сердцем, но несколько суровым характером. Он был немногословным и недоверчивым. Не терпел фальши и лжи. А взгляд у отца был проницательным и острым. Казалось, он видит всех насквозь, потому при нём невозможно было даже слукавить. Его привычкой было просыпаться рано поутру, часов в 5... Вставал он бесшумно, чтоб никого не потревожить, выпивал кружку воды из ведра с Березовской водокачки (считал, что чище и вкуснее этой воды нет на всем белом свете), затем отправлялся на улицу подышать утренней свежестью и послушать птичий щебет.
Птиц слушать он любил: лицо становилось молодым и счастливым, а Душа наполнялась какой-то необъяснимой Благодатью. Так у него начинался день.
Потом отец сам готовил завтрак на всю нашу большую семью. Это был либо лёгкий ароматный суп с клецками, либо рассыпчатая пшенная или гречневая каша. Иногда он выпекал нам простые лепешки на воде и соде к чаю. Помню, с каким наслаждением отец хлебал суп своей деревянной ложкой, привлекая нас, детей, своим здоровым аппетитом. Еда из рук отца имела особый неповторимый вкус... В основном, нами детьми занимался отец, т. к. мама Зинаида Ивановна Николаева, зачастую была на суточной вахте на ГРС - газораспределительной станции. Она работала старшим оператором в Газопромысле.

 



Федор Архипович и Зинаида Ивановна Николаевы с детьми

Копия фотографии из личного архива И. Николаева





Отец после войны работал в разных организациях, но особый талант проявил к охотничьим промыслам. Будучи заядлым рыбаком, Отец умел радоваться любому своему улову, как малый ребёнок. А своими эмоциями делился с нами, детьми. Бывало, брал кого-то из нас с собой на рыбалку.


Был он разным. Иногда погружался в себя, не замечая и не слыша ничего вокруг, будто удалялся в свой никому не ведомый мир... В эти моменты его нельзя было тревожить, мы понимали это... В то же время он обладал удивительной способностью всё делать быстро, если этого требовала ситуация на работе или в быту. На любые внешние изменения отвечал мгновенной реакцией, а в экстремальных условиях действовал оперативно и чётко. Когда же я удивлялась этому, он отвечал: «Фронтовая привычка, дочка».


До 1959 года мы жили на Волге, в Горьковской области, в деревне Медяны, где отец работал в колхозе, часто помогал своему отцу работать на мельнице, а позднее служил бакенщиком на реке. В декабре 1954 года стояли лютые морозы, и в деревнях кроме русской печи для обогрева избы использовали металлические печки-буржуйки. Буржуйка горела постоянно, её металлические стенки раскалялись добела, и с ней в избе становилось тепло. Так, в один из таких морозных дней отец возвращался домой с мельницы, где помогал нашему деду Архипу молоть муку для односельчан.


Где-то на пути к своему дому (вспоминал он позднее) будто какая-то сила подхватила и понесла его... Он побежал, не чувствуя усталости, влетел в избу и... увидел охваченного пламенем своего 4 - х летнего ребёнка (это была я). Медлить было нельзя, и Отец голыми руками стал сбивать с меня пламя и снимать обгоревшие лохмотья от детского платьица (видимо, я слишком близко подошла к раскаленной печке погреться, и одежда вспыхнула мгновенно).


Потом он подхватил меня на руки, выскочил во двор к сугробу и, остужая снегом свои, местами обгоревшие до костей, кисти рук, продолжал сбивать пламя с обгоревшего тельца и срывать остатки тлеющей одежды... Долго потом мой неповторимый спаситель залечивал свои обожженные руки... Я же пролежала на животе целый год, пока всеми народными средствами лечили мою обгоревшую спину и правую ногу.
Так мой отец стал для меня ещё и Ангелом-Спасителем, а потом по жизни оберегал меня от всех напастей и невзгод. После того случая у меня на спине под правой лопаткой остался большой розовый шрам в форме крыла.


Отец всё время наставлял нас, чтобы мы хорошо учились и получили высшее образование, стали самостоятельными и независимыми ни от каких жизненных передряг (он часто повторял это странное слово). Его жизненным кредо были слова «Ничто нас не сможет вышибить из седла...»


Николаев Федор Архипович

Копия фотографии из личного архива И. Николаева





Часто говорил: «Жизнь прожить - не поле перейти». А когда я поступала в университет, и он провожал меня в Тюмень, его словами были:

«Надейся только на себя, на свой ум и свои способности. И никогда ни от кого ничего не жди...».


С большой нежностью и любовью отец относился к нам, детям, и своим внукам. Они вместе с мамой вырастили и воспитали 4-х детей, дали нам образование и помогли прочно встать на свой жизненный путь, не теряя нас из поля зрения на протяжении всей жизни, до самого последнего своего дня... Сейчас у нашего отца 6 внуков, всех их он дождался от своих детей. Это и есть самое главное наследство, которое оставил после себя мой Отец, Боец по жизни... Он всегда, в любой ситуации, оставался самим собой, со всеми своими недостатками и достоинствами... никогда не стремился кем-то казаться.


Умер он мгновенно, никто этого не ожидал. Это случилось в июне, шёл моросящий дождь, и было тепло, но пасмурно... В тот день я приехала из Игрима к ним в гости со своей маленькой дочкой и старшим внуком деда Фёдора Игорем... Мы встретились, пообщались, он очень радовался нашему приезду, встрече с внуками, был в благодушном настроении... Что было несвойственно и странно, одаривал всех какими-то подарками… А потом, после лёгкого ужина сидел за столом и задумчиво смотрел в окно на расшумевшиеся от непогоды большие, пышные берёзы... Он их когда-то маленькими саженцами выкопал в лесу и посадил в палисаднике под окнами единственной большой комнаты нашего дома. Просто сидел и молча пятерней поправлял свои, ещё достаточно густые для его 76 лет, тёмные с проседью, волосы... Я и маленькая дочь были рядом, в этой комнате.


Вдруг отец молча начал припадать на правый бок. С ним случился инсульт. Скорая приехала быстро, продолжили делать искусственное дыхание, но вернуть его к жизни у них не получилось. Его веки были плотно сжаты, и мне показалось, будто он сам не захотел возвращаться из небытия...


Воспоминания об Отце, у меня носят личностный, эмоциональный характер, думаю, мои впечатления будут тоже ценны для музея. Исторических фактов о его деятельности в военный период сохранилось немного, поскольку отец не любил рассказывать о войне. Известно, что был неоднократно ранен, имел военные награды, от трудностей не прятался. Война для многих людей была психологической травмой, переживать которые заново не хотелось, к тому же отец и на войне и в мирной жизни брал ответственность на себя – это требовало определённой силы характера.


Поскольку он входил в командный состав советской армии, ему приходилось отвечать за жизнь многих людей, возможно и за тех солдат, которых мы видим на групповой фотографии, хранящейся в фондах Берёзовского музея. Спасибо музейным работникам, что сохраняют память о поколении защитников нашей Родины. Память необходимо сохранять, чтобы ошибки прошлого не повторялись, чтобы не было войны!
 
2020